Радует, что на ВЭФ понимают, что лису, разграбившую курятник, нельзя ставить главой строительства нового, более вместительного курятника. Впрочем, понимание – это ещё не решение. Новый отчёт ВЭФ интересно почитать, а можно почитать его ключевые моменты у меня. Но сначала небольшое вступление:

Экономическое неравенство и фрагментация общества.  Самый недооценённый, но крайне опасный тренд. Неравенство тесно связано с коррупцией, политической нестабильностью, торговым балансом и переоценённым активам. Действительно, в ряде развитых стран рост доходов самых богатых 20% населения за последние 20 лет обогнал в 2 раза рост доходов самых бедных 20% населения. Среди факторов, напрямую повлиявших на обстановку, есть и такие: разрушение “социального контракта” между работодателем и работником, уменьшение роли профсоюзов и несоответствие образования рабочим требованиям. Фрагментация общества привела к тому, что начали появляться классы в обществе, для которых личные экономические интересы важнее национальной самоидентификации и общественных связей. Это частично связано с переходом традиционных “вертикальных” обществ в более гибкие “горизонтальные”, где участниками общества могут быть и жители других стран. (Я тому пример) Это сопряжено с риском расслоения общества не только по экономическому, но и по культурному признаку.

Слабость международных управляющих организаций. Если вы не знаете, как работает ООН, почитайте вот эту книжку – у меня волосы дыбом стояли. Международные организации в имеющемся виде – беззубые существа, не способные достичь или обеспечить выполнения никакого “сильного” решения. Не помогает и то, что принцип принятия решений в глобальных организациях – консенсус, что противоречит возможности изменить хоть что-то.

Ладно, переходим к рискам:

Дисбаланс сбережений и инвестиций, фискальный кризис и обесценивание активов. Неокейнсианская политика тушения пожара бензином займа денег государством у населения (инвестиции) в надежде на то, что население будет пропорционально откладывать деньги (сбережения) по вполне очевидным причинам не сработала. Спасение банков и финансовых институтов было схоже с оправданием преступника и заключением в тюрьму жертвы. Перетекание денег в развивающиеся экономики (ибо нечего ловить в странах с процентной ставкой в 3.5%) приводит к инфляции товаров, услуг и валюты.

Развитые страны попали в клещи: с одной стороны, стареющее население требует всё большего количества ресурсов, а с другой стороны, недавние заимствования и раздутые долговые обязательства (требующие как периодической уплаты процентов, так и выплаты собственно тела долга) создают крупный риск дефолта.

Тем не менее, из-за невозможности договориться глобальные проблемы будут решаться на локальном уровне, – но с учётом шкурных политических и экономических интересов каждой страны в краткосрочном периоде. Интересно, но со смертью гипотезы эффективного рынка (EMH – Efficient Market Hypothesis) страны всё-таки стали понимать, что нужно закручивать гайки в отношении рисков банков (в частности – какой мультипликатор выданных кредитов к собственным средствам должен быть у банков, и как вернуть риск в деривативы). Напомню, что сейчас банки оказались в выгодной для себя ситуации ассиметрии рисков: их убытки де-факто гарантируются государством, а прибыли принадлежат банкам и их акционерам.

Преступная экономика: незаконная торговля, организованная преступность и коррупция – риски с высокой вероятностью появления и средним влиянием на экономику. Они существенно влияют ещё на три риска: нестабильность в государстве, терроризм и геополитические конфликты. Хуже всего, что экономическое неравенство – идеальная питательная среда для преступной экономики. Такая экономика подрывает не только международные принципы, но и власть в отдельно взятой стране, становясь её заменой (как в случае с РФ в 1990-х гг).

Разумеется, нельзя прилепить ценник на преступления против интеллектуальной собственности, равно как нельзя оценить недополученные государством налоги и общий объём “распиленных” средств. Считается, что преступная экономика составляет около 7-10% мировой экономики. Вот оценки объёма самых выгодных нелегальных операций, полученные из публичных источников (т.е. их надо умножать минимум на Pi):

• $200B: поддельные лекарства
• $180B: проституция
• $140B: марихуана
• $100B: поддельная электроника
• $80B: кокаин
• $60B: героин и опиум
• $60B: видеопиратство
• $50B: пиратство программного обеспечения
• $50B: контрабанда сигарет
• $30: торговля людьми

и т.п. Теневая экономика в достаточной степени интегрирована с “белой” – и поэтому укрывание компанией налогов может приводить в выплате зарплат сотрудникам, которые эти деньги потратят на товары и услуги, где есть НДС (вполне возможно), и государство получает свой налог. Бывает так, что отказаться от преступной деятельности просто невозможно, как показывает пример опийных ферм в Афганистане.

По идее, ряд мер, направленных на выявление реальных собственников бизнесов (вместо номинальных директоров), контролирование потоков денег между компаниями и странами, создание “прозрачной” налоговой отчётности могли бы помочь, но на практике этого добиться нереально из-за огромной стоимости контроля. Эта стоимость, разумеется, будет включена в стоимость товаров и услуг.

В заключение: отчёт довольно большой и переводить его не хочется. Хочется только заметить, что авторы подобных отчётов ещё живут по старому учебнику экономики и либерально теоретизируют о мире во всём мире.

Filed under: Бизнес